Банковское дело

Как уже упоминалось, я никогда не предлагал купить некий ритуал, набор организационных форм управления, автопромоутерную или рецептурно-медитативную риторику. Клиенту предлагается инновационный процесс, построенный в его системе.

Но электоральная кампания — это очень специфический заказ. Выборы — это очень специфический сегмент консалтингового рынка, требующий серьезного пересмотра взгляда на реально работающие технологии, на то, что продается и что на самом деле покупается на этом рынке. Сразу оговорюсь — РК-технологии в бизнес-консультировании продаю не я и покупают не у меня. Если игра — это борьба за некий ресурс, то борьба за голоса избирателей, за «расположение» и состав избиркомов разворачивается по принципам, не сводящимся к содержанию РК-программ. Борьба команд идет за интегральный электоральный ресурс и, следовательно, наша методология вполне применима к организации и управлению команд в этой борьбе. Ранняя специализация в спорте, как и в других видах соперничества, не приводит к хорошим базовым результатам. Для политиков это не довод — им нужно выиграть один раз. Этот раз каждый раз оказывается последним. Что делать с такой командой после такой победы, они якобы знают. Кроме того, они, что называется, за ценой не постоят. Команду можно и сменить, а власть и рейтинг — останутся. Поэтому в электоральном консалтинге произрастает аграрный принцип широкорядного боронования общественных отношений. Идет массовый посев последнего шанса. PR-щики, даже самые искушенные, проигрывают всякий раз, когда им противостоит личность. Но рынок пока оправдывает их селькохозяйственную стратегию — от больших площадей под парами до повсеместного использования навоза. Я полагаю, что, продавая не возможную победу оптом, а PR-процедуры в розницу, первопроходцы и пенкосниматели не столько занимают собой рынок электоральных услуг, сколько формируют его по своему образу и подобию. Так подкармливается удобный миф о неизбежной политической грязи. Политика становится грязным делом не сама по себе. Привлекаемые «оттуда» электоральные технологии рассчитаны их авторами все же на ту небольшую часть населения (5-7% электората), которая делает свой выбор в последние дни кампании или даже по дороге на избирком. В России есть районы, где этот массив в несколько раз больше. Фокус-группы, работа с экспертами, соцопросы — этот дорогой и громоздкий джентльменский набор помогает выловить не всегда очень ценную информацию. Для изменения программы, для деятельности команды и для кандидата она почти бесполезна. Управляемостью команды и квалификацией ее состава, как мне известно, PR-овцы заниматься не могут и обращаются к тестологам, тренингистам, лайф-спрингистам и т.д. Нет в этой рати сомнений во взаимной адекватности продаваемых средств и преследуемой цели. Нет и сомневающихся в своих техниках. Простота — залог несокрушимого духовного здоровья. Отсюда — косноязычие и невразумительность «электоральных» публикаций. Отсюда — застенчивое и одновременно глумливое лопотание на самопрезентациях. Какое «Р» — такое и «R».

Если подходить к выборам кустарно, а не индустриально-аграрно, то можно увидать несколько проблем, которые консультант обязан решить в первую очередь. Есть ли у кандидата окружение, которое все равно будет работать на выборах, или его придется создавать из своей, консультативной, команды, тесня родственников и знакомых клиента? Опыт нашей и многих других команд позволяет привлекать журналистов, менеджеров, психологов, с которыми мы такую работу уже делали. Более серьезная проблема — электоральный ландшафт (есть такой термин у тех консультантов, которые располагают специальными программами, позволяющими моделировать ситуацию выборов в поисках оптимальной стратегии). Кто еще выдвигается? Кто и каким образом их поддерживает? Каков предполагаемый имидж этих людей, который они вынесут на суд избирателей и каков ресурс его развития? Каковы ожидания избирателей — это могут выяснить и PR-щики. А вот каковы возможности команды исполнять имидж-обеспечение, реагировать на контрпропаганду, входить в альянсы или дискредитировать их, используя ошибки соперника, — на эти вопросы необходимо отвечать действиями, подготовленными и отрепетированными задолго до дня «X». Разумеется, конкурирующие команды связаны друг с другом огромным количеством информационных и эмоционально-энергетических каналов. Борьба, особенно многоэтапная, делает эту взаимозависимость ощутимой и даже управляемой. Неуверенность и внутренняя конфликтность одной команды мгновенно, по закону сообщающихся сосудов, превращается в уверенность и консолидированность другой, противостоящей команды. И наоборот. Избирательный марафон — это не только состязание ресурсов. Это еще и интеллектуальное, а-также социокультурное противостояние. Если, кроме популизма и хорошо оплаченных «сюрпризов» с разоблачениями затри дня до … (когда уже поздно их опровергать), с «вбросами» на участках при внезапно гаснущем свете, с урнами, имеющими двойное дно, и прочих атрибутов свободы выбора, от избирателя не смогли скрыть цинизма и нахрапистости избранника — его ждут серьезные потрясения к утру итогового подсчета. Впрочем, в нынешней ситуации, в которой все политические ходы, даже относительно правильные, являются вынужденными (шахматисты такую ситуацию называют «цуг-цванг»), неприятные сюрпризы ожидают всех участников забега. Программы похожи, а одеть на некоторые лица потребный имидж — работа для хирурга, а не для косметолога. Все же можно обеспечить рост возможностей команды кандидата на каждом из десяти специализированных участков борьбы за ресурс. А также ее способности маневрировать ресурсами внутри команды — на стыке между этими участками. Разумеется, все это достигается за счет эффективного, то есть — квалификационно и энергетически мощного менеджмента на всем протяжении избирательного марафона.

Игры на командоформирование и проектные семинары не играют такой значительной роли в электоральных кампаниях, как это имеет место в бизнес-консультировании. Если депутаты разных уровней, чиновники исполкома и предприниматели решили работать с данным кандидатом, то привести их планы в какое-то соответствие между собой необходимо. Возможно и достижение известного игротехнического феномена функциональной соорганизации. Но заставить пересмотреть столь различные группы людей содержание своей роли в кампании и научить их работать вместе (причем вместе им придется делать, как известно, нечто четвертое, что они на самом деле не умеют) — это задача не для игры. К сожалению, игра в командоформирование здесь идет вживую и содержится в противостоянии разных культур и методов борьбы за внутрикомандный ресурс. В том числе и перспективный. Консультативная группа не может занимать ключевых позиций в этой игре и не должна претендовать на это. В каждом конкретном случае роль и место консультативной группы в работе команды или партийного аппарата на выборах могут формироваться как бы заново. В электоральном (специализированном) консалтинге руководство этого бизнеса выстраивает отношения между технологами, работающими с электоратом и топ-менеджерами, вхожими к кандидату, таким образом, чтобы контролировать взаимозависимость этих блоков и их раздельное существование в проекте и, при всем разнообразии перипетий борьбы, контролировать соблюдение весьма жесткого стандарта в соблюдении отношений «хозяин-наемник». Для них это инструмент, который дороже конкретной победы конкретного кандидата. У нас такой проблемы просто нет. Владение средствами нормирования делового общения и техниками построения рефлексивного пространства в нашей имитационно-игровой модели формирует профессионалов, для которых цена методологического компромисса объективно выше любой цены любого заказа с любым клиентом. Полагаю, что это хорошо известно «электоральным» консультативным начальникам. Наше взаимодействие с ними как со смежниками в одном проекте возможно, но не очень эффективно. Я предпочитаю работать против их клиента. То есть, работать с ними, видя характерные знаки их пребывания в стане оппонента обслуживаемой мною команды. Для меня это естественнее и потому легче. Кроме того, доказывать эффективность моего подхода лучше всего не им, а тем, кто может сравнивать.