Банковское дело

Банковское дело

о банках, о кредитах, о процентах, о деньгах и финансах

Банковское дело

Технология конфликта

Рубрика: Этюды менеджмента

Луторефлексивные состояния, вызванные трудностями решения профессионально-предметных задач, возникают в ходе повседневной «борьбы за реализацию» отчетных показателей, а также вне её.

При прохождении продукта профессиональной деятельности человека через этапы «разработка — изготовление — эксплуатация» феномен ее нереализуемости — следствие наличия нескольких различных и несопоставимых критериев. Отфиксировать их в рамках какой-либо одной профессиональной культуры невозможно. Поэтому при прохождении того, что должно стать продуктом или товаром, от разработчика к изготовителю и далее, к эксплуатационщику, безответственность за срыв проявляется, согласно экономической терминологии, «нарастающим итогом». Я считаю, что управленческий срыв отличается от экологической катастрофы технологическими особенностями продукта и вида деятельности. Системодеятельностные причины того и другого идентичны.

Наблюдая в судьбе любого продукта взаимодействие, как минимум, трех систем деятельности, которые при этом несоорганизованы внутри себя и между собой, я, тем не менее, мог бы говорить об относительной стабильности (и безопасности). Но условия такой стабильности могут обсуждаться при стабильном содержании деятельности и стабильности состава работников — изготовителей, разработчиков и эксплуатационщиков. Но этот состав нестабилен по компетенции — даже в том случае, когда он стабилен по составу. Инновационный режим, характерный для «экономического пространства» бывшего Союза, гарантирует нестабильность нормативов, цен, ненадежность поставок сырья и комплектующих изделий. В этих условиях нельзя говорить о стабильном заказчике и подрядчике, а значит, и о стабильной технологии. Следовательно, не могут быть стабильными и кадры, и сами критерии стабильности.

Думаю о проектировании любой инновации, как о проектировании катастрофы. Примеры эксплуатационных катастроф («Адмирал Нахимов», железнодорожная «Новосибирск-Адлер» под Уфой), естественных (землетрясение в Спитаке) и катастроф, спроектированных, а уже затем «исполненных» («Атоммаш», ЧАЭС), показывают: отчетные показатели заданы бессистемно по отношению друг к другу, а потому они не могут не нарушаться. При эксплуатации изделия правовой нигилизм пользователя нормируется и ограничивается не «сверху» — критериями чистоты исполнения, а «снизу» — критериями функциональной достаточности. Предельно допустимая концентрация (ПДК) безответственности обычно отслеживается по отдельно взятому показателю. Но «подпороговая» и «разномодальностная» безответственность суммируется в феномене срыва. Экологический нормативный ограничитель оказывается бессистемным и ни от чего на самом деле не ограничивает. То же самое происходит и с граничными оценками социально-правовых, морально-психологических и профессионально-квалификационных качеств персонала. Антроповеды давно освоили этот пласт — по существу декорирующий производство катастроф.

Например, массовое снятие стресса у населения, как проблема, привлекло психологов после аварии на ЧАЭС. По-видимому, это произошло еще и потому, что правительственные комиссии, которые отвечали по отдельности «за воду», «за землю», «за саркофаг» и «за людей», в то время еще только готовили для психологов новые массы пользователей — переживающих постликвидационный стресс спасателей и дезактиваторов.

Предметная реальность профессиональной жизни без специальным образом выращенной рефлексивной надстройки взрывоопасна. Возможности, предоставляемые социальными технологиями, существуют не только в воображении их носителей. Логически непротиворечиво изложить примеры применения и продемонстрировать идентичность того, что имеется «после этого» с тем, что должно появиться «вследствии этого» гораздо проще (1—4), чем сделать эти технологии транслируемыми (5—8). Поэтому первые два такта в этом этюде посвящены смыслу и содержанию рефлексивного действия, его продуктным и результативным следствиям, а третий — попытке трансляции пред-ставлений о функциональном первоэлементе игры. В этом качестве рассматривается один рефлексивный шаг.