Банковское дело

§ 1. Наряду с проблемой сущности денег проблема определения величины стоимости денег издавна занимала внимание теоретиков и практиков. С точки зрения количественной теории величина стоимости денег определяется их количеством.

Эта теория денег была формулирована еще экономистами XVI в.; в XVII — XVIII вв. она была подробно развита рядом крупнейших ученых и философов того времени, как например Локком, Монтескье, Юмом. Но уже в XVIII в. некоторые экономисты, как например Кантильон и позднее Джемс Стюарт, критикуют количественную теорию денег и выдвигают противоположный тезис: ценность денег не зависит от иx количества. Эту антиколичественную теорию мы будем называть товарной теорией. Главным ее представителем является английский экономист начала XIX в. Тук.

Количественная теория денег имеет множество разнообразных вариантов. Однако мы не можем останавливаться на различных оттенках этой теории у отдельных авторов, в частности на так называемом психологическом варианте этой теории (согласно которому количество денег влияет на их ценность не механически, но путем сложного процесса переоценок наличных денежных запасов). Мы остановимся на. трех крупнейших представителях этой теории — Юме (XVIII в.), Рикардо (XIX в.), Фигиере (XX в.).

§ 2. Крупнейший философ-экономист XVIII в. Давид Юм проблему сущности денег решал как номиналист: деньги не товар, но чисто номинальные знаки. Количественная же теория денег Юма, как ее формулирует Маркс, сводится к следующим положениям: 1. Цены товаров в данной стране определяются массой находящихся в ней денег (реальных и символических). 2. Деньги, обращающиеся в какой-нибудь стране, представляют все находящиеся в ней товары; в том отношении, в котором возрастает количество представителей, т. е. денег, на каждого из них приходится больше или меньше представляемых вещей. 3. Если количество товаров увеличивается, то цена их падает или возрастает ценность денег. Если же увеличивается количество денег, то обратно — цены возрастают, а ценность денег падает.

Нам нет надобности подробно критиковать теорию Юма, ибо критиковать ее — это значит выяснять действительную связь между количеством денег и их стоимостью, а эта связь уже охарактеризована нами в III — V главах. Для нас достаточно отметить общие основные дефекты теории Юма.

Историческим основанием теории Юма был факт возрастания цен товаров одновременно с приливом металлических денег со времени открытия новых золотых рудников в XVI и XVII вв. Верно, конечно, что вместе с массой ввезенного в Европу золота и серебра возросли цены, но одновременно ведь, в связи с закрытием европейских рудников и открытием более рентабельных американских рудников, значительно сократились издержки производства золота и серебра и в конечном счете трудовая стоимость золота и серебра.

Хотя и этот факт был известен Юму, но его внимание было обращено не на анализ изменения условий производства золота, но на анализ соотношения между возросшей массой золота и товарной массой. Он констатирует два факта — возрастание массы золота и рост товарных цен и устанавливает между ними причинную связь. Товарные цены возросли, и, следовательно, ценность денег упала потому, что возросла масса золотых денег, следовательно ценность денег определяется соотношением между данной массой товаров и данной массой денег..

Таким образом, по мнению Юма, ценность денег определяется только в процессе обращения: «Он (Юм), — говорит Маркс, — пускает в процесс обращения товары без цены, а золото и серебро без ценности. Поэтому-то он и не говорит нигде ни о ценности товаров, ни о ценности золота, но единственно об их количествах по отношению друг к другу».

Таким образом мы видим, что хотя Юм исходил из конкретных фактов, но, ложно трактуя причинную связь явлении, он пришел к нелепому выводу о том, что товары до обращения не имеют цены, а золото и серебро — ценности. Конечно при таких условиях вообще невозможно было бы на производство золота, ни производство товаров, ибо производители не имели бы никаких более или менее твердых оснований для своих калькуляции.

Но, считая, что золото и серебро вступают в обращение без стоимости, «Юм тем самым отрицал товарную природу денег, т. е. рассматривал золото не как товар, но как знак обращения. Таким образом Юм вводит золото и серебро в товарный мир, как не товары; но лишь только они появляются в определенной форме монеты, он, наоборот, превращает их в обыкновенные товары, которые обмениваются на другие товары посредством простой меновой торговли» (Маркс). Таким образом по Юму, с одной стороны, до обращения деньги — не товар, но с другой стороны — в обращении деньги оказываются таким же товаром, как и все прочие товары, ибо продажа за деньги для него есть то же, что и простая мена, и в этом акте простого обмена (золота на товары) устанавливается будто бы цена товара и стоимость денег. В этом коренное противоречие теории Юма, деньги не могут рассматриваться в одно и то же время как нечто качественно, отличное от товаров и в то же время абсолютно тожественное им.

Юм берет деньги в их развитой форме средства обращения и подменяет денежное обращение прямым обменом, т. е. простой или случайной формой стоимости, при которой, как мы знаем, деньгам нет места.

Таким образом деньги перестают быть деньгами, но превращаются просто в товар, а с другой стороны этот товар лишается субстанциональной стоимости потому, что он есть деньги — средство обращения, т. е. не товар! Итак, Юм денежную форму стоимости сводит к простой или случайной форме стоимости, а на эквивалентном полюсе этой последней ставит не действительный товар, но средства обращения, которых на самом деле нет в условиях случайной формы стоимости.

Ложная трактовка природы денег только как средства обращения и игнорирование прочих функций денег привела Юма к построению совершенно фантастической теории стоимости денег, к нелепому представлению о закономерностях товарно-денежного обращения.

Кроме игнорирования важнейших функций денег, в особенности мерила стоимости, Юм упускает из виду скорость обращения денег и кредитную форму обращения, благодаря которым одна и та же масса денег может приводить в обращение значительно возросшую товарную массу без того, чтобы это отразилось на уровне цен товаров.

§ 3. Теорию Юма подверг критике еще в XVIII в. Джемс Стюарт. Как отмечает Маркс, Джемс Стюарт был первым, который поставил вопрос: цены ли товаров определяются количеством денег или, наоборот, количество денег само определяется ценами товаров. И хотя у него не было еще ясного представления о сущности денег и их основных функциях, по его большая заслуга в том, что он поставил указанный кардинальный вопрос и установил, что «обращение какой-либо страны может поглотить только определенное количество денег».

Теорию Юма, освободив ее от некоторых ложных положений. Но от этого количественная теория не стала правильной. Основное отличие теории Рикардо от теории Юма заключается в следующем.

Рикардо признавал, что деньги есть товар (золото и серебро), стоимость которого определяется так же, как и стоимость всех прочих товаров — количеством затраченного на них труда. Очевидно отсюда, что количество денег в обращении должно определяться, одной стороны, стоимостью денежной единицы, и, с другой стороны, при данной стоимости этой последней, потребностями товарного обращения. Так именно и говорит Рикардо: «Количество обращающихся знаков зависит от суммы, которая требуется для обращения страны, а эта последняя регулируется стоимостью денежной единицы (т. е. золота или серебра.—3. А.), суммой платежей и экономией их реализации». Это решение проблемы, совершенно противоположное теории Юма; в общем правильное; но, как замечает Маркс, «Рикардо внезапно сворачивает с прямого пути своего изложения и переходит к противоположному взгляду», а именно к теории Юма.

Как нам кажется, этот резкий переход объясняется тем, что Рикардо сосредоточил свое внимание на решении практических вопросов денежного обращения и валютной политики и подошел к проблеме определения величины стоимости денег не как ученый теоретик (а он был блестящим теоретиком), но как практик. Но «практические» взгляды почти всегда страдают большей или меньшей узостью и односторонностью. И этой односторонности не избежал и Рикардо.

Он знал о фактах значительного и внезапного возрастания массы благородных металлов и их неравномерного распределения по странам; о другой стороны, он был свидетелем возрастания цен товаров вследствие инфляции неразменных банкнот. Рикардо находился всецело под влиянием этих фактов, которые при поверхностном взгляде на вещи, казалось бы, убеждали в том, что общий уровень цен товаров возрастает, если масса денег, безразлично каких, увеличивается; но если уровень цен является выражением стоимости денег, то из рассмотренных случаев вытекает, что стоимость денег определяется их количеством. Но ведь сам Рикардо категорически заявлял, что стоимость денег — золота и серебра — определяется количеством овеществленного в них рабочего времени. Как же примиряются в теории эти два совершенно противоположных взгляда?

Золото и серебро, по Рикардо, обладают внутренней трудовой стоимостью. Если же по каким-либо причинам их количество внезапно возрастет сверх потребностей товарного обращения, то в этом случае прежней массе товаров будет противостоять возросшая масса денег, т. е. повысится сирое на товары при прежнем предложении, а это всегда приводит к возрастанию цен. Тем самым произойдет понижение стоимости денег в обращении ниже их действительной трудовой стоимости. Обратное положение будет в том случае, если в обращение данной страны поступит меньшее количество золота-денег, чем требуется: цены товаров упадут, и, следовательно, стоимость денег в обращении возрастет, хотя их действительная трудовая стоимость осталась без изменения. В обоих случаях золото, находящееся в обращении, представляет знак большей или меньшей стоимости, чем та, которую оно заключает в себе. Оно может стать переоцененным или недооцененным знаком самого себя. Сказанное относится, согласно теории Рикардо, не только к золоту, но и к банкнотам, разменным на золото. Как формулирует Маркс, по теории Рикардо, «общая сумма находящихся в обращении денег, золота и банковых билетов может быть оценена выше или ниже своей стоимости, соответственно тому, поднимается ли их общее количество вследствие указанных уже причин выше или падает ниже уровня, определенного меновой стоимостью обращающихся товаров или металлической стоимостью золота».

Но если все это правильно, то, следовательно, стоимость денег уже не определяется всеобщим законом трудовой стоимости; стоимость денег, и мы подчеркиваем, не только бумажных, но и металлических при свободной чеканке, определяется уже теперь соотношением количества товаров и количества денег, но отнюдь не законом трудовой стоимости. Следовательно Рикардо в конечном, счете приходит целиком к теории Юма. В полемике с Бозанкетом, противником количественной теории, Рикардо, в полном противоречии с его же собственными, приведенными выше, взглядами повторяет в точности Юма: «Что товары поднимутся или упадут в цене пропорционально увеличению или уменьшению денег, я признаю, как неопровержимый факт», а в другом месте Рикардо так прямо и говорит, что стоимость денег определяется их количеством. Поскольку Рикардо в итоге всех своих рассуждений приходит к Юму, нам нет надобности критиковать его теорию денег: все, что было сказано относительно взглядов Юма, в полной мере относится и к Рикардо. Нам нужно здесь только отметить, почему Рикардо свернул с правильного пути и принял нелепую юмовскую гипотезу. Этот переход вытекал с логической необходимостью из ряда принятых Рикардо положений, которые мы можем формулировать так: 1) все производимое в данной стране золото или все притекающее в данную страну золото обязательно поступает в обращение; вследствие этого 2) в обращение страны может войти избыточное количество золота, а при недостаточном приливе золота в обращении будет меньшее количество золота, чем это необходимо; 3) эмиссия банкнот, разменных на металл, но не покрытых золотом, увеличивает общую массу средств обращения и, следовательно, приводит к переполнению каналов обращения и обесценению золота и банкнот одновременно.

Из всех этих положений, конечно, с логической необходимостью следует вывод в духе количественной теории. Но все дело в том, что указанные три положения неправильны, и поэтому неправилен вывод из них, что стоимость денег определяется их количеством.

Прежде всего совершенно неверно первое положение: выставляя его, Рикардо абстрагируется, как говорит Маркс, «от всех других формальных предназначений, которые имеют деньги, кроме формы орудия обращения». Золото вовсе необязательно должно служить средством обращения; не все золото, притекающее в страну, обязательно должно пойти в обращение. За вычетом всей той массы золота, которая идет на украшения и для технических целей, золото оседает в качестве сокровища, если обращение в нем не нуждается. Таким образом в обращение никогда не поступит чрезмерного количества золота. Если же упала трудовая стоимость золота, то эта новая масса золота действительно вступит в обращение, но именно потому, что в этом случае возрастет потребность обращения в золотых монетах.

Нормально же, если не происходит каких-либо крупных переворотов в условиях производства золота и, следовательно, стоимость золота остается более или менее устойчивой, ежегодно производимая масса золота (поскольку расширяется производство и обращение) рассасывается по каналам обращения ряда стран и увеличивает их обращение и золотые запасы без того, чтобы оказать какое-либо влияние на покупательную силу, золота.

Но если неверно первое положение, то само собой отпадает второе положение: поскольку существует резерв для обращения в виде сокровищ (накопление которых, как выяснил Маркс, само но себе безгранично), постольку в том случае, если масса производимого золота возросла больше, чем увеличились потребности обращения, это избыточное количество золота останется вне обращения.

Наконец неверно также и третье положение: Рикардо здесь смешивает законы обращения кредитных денег-банкнот с законами обращения бумажных денег. Как нами было установлено в V главе, если действует размен банкнот на золото, в обращении не остается избыточное количество банкнот. На основе существующего золотого фонда, который необходим как резерв для размена банкнот, в особенности при международных расчетах, банкнотное обращение (если законодательство не связывает таковое искусственными мерами), обладает широчайшей эластичностью: объем банкнотного обращения может значительно превышать наличные золотые запасы без того, чтобы это как-либо отразилось на уровне цен.

§ 5. Поскольку же отпадают все указанные предпосылки, постольку оказывается неверным и конечный вывод: стоимость денег не определяется их количеством. Между тем ложная количественная теория денег Рикардо сыграла крупнейшую роль в практике английского денежного обращения.

В начале XIX в. в Англии шли горячие споры между сторонниками с одной стороны «денежной школы», которую возглавлял Рикардо, и с другой стороны «банковской школы», возглавлявшейся Туком. «Денежная школа», базируясь на теории Рикардо, требовала 100%-ного покрытия банкнот золотом (что и было-проведено в жизнь актом Роберта Пиля 1844 г., считая, что выпуск непокрытых золотом банкнот обязательно должен привести к росту цен и падению стоимости денег. «Ложное представление Рикардо, — говорит Марке,— что деньги только монета (т. е. что все деньги обязательно должны находиться в обращении — 3. А.), и что поэтому все ввозимое золото увеличивает количество обращающихся денег, а все вывозимое золото уменьшает количество монеты и поэтому понижает цены, — это теоретическое предположение становится здесь практическим опытом, заключающимся в том, чтобы пускать в обращение столько монеты, сколько в каждом случае существует, золота». К. Маркс далее отмечает, что эта доктрина потерпела «полнейшее теоретическое и практическое фиаско».

Однако более подробно причины фиаско этой теории мы здесь не можем рассматривать, так как для этого необходимо ознакомиться с законами кредита и функциями банковской эмиссии средств обращения, что будет сделано в 1-м отделе 2-й части.

§ 6. Если Джемс Стюарт выступил с критикой теории Юма (в основном аналогичной теории Монтескье), то Томас Тук опроверг количественную теорию Рикардо. Он был продолжателем той антиколичественной, «товарной школы», основания которой были заложены еще Джемсом Стюартом. Следует отметить, что Тук сам вначале был сторонником количественной теории денег, но тщательное и добросовестное изучение истории цен товаров с 1793 по 1856 г. (чему посвящен капитальный труд Тука), убедило его в том, что «непосредственная связь между ценами и количеством орудий обращения, как, ее понимает теория (количественная — 3. А), — простая фантазия, что расширение и сокращение орудии обращения, при неизменной стоимости благородных металлов, постоянно является следствием, а не причиной колебания цен».

Итак, если выше теоретически была нами доказана ложность количественной теории денег, то в работе Тука — «История цен» мы находим фактическое опровержение этой теории. И хотя товарная теория, как она представлена Туком и как ее защищали сторонники — «банковой школы», также допустила ряд кардинальных ошибок (например они смешивали деньги в отличие от орудий обращения с капиталом»), однако большая заслуга этой школы в том, что она подвергла критике и в особенности (фактической проверке количественную теорию денег.

§ 7. Мы оставляем в стороне многочисленных представителей количественной теории денег прошлого и нынешнего веков и переходим к современному серьезному ее защитнику — американскому экономисту — Ирвингу Фишеру. Его труд «Покупательская сила денег» представляет собою попытку теоретически и статистически доказать правильность количественной теории денег. Несмотря на то, что теория «Фишера означает, несомненно, дальнейшее усовершенствование количественной теории по сравнению с учением Рикардо, однако и Фишер не может спасти эту теорию от ударов научной критики.

Фишер пользуется математическим методом исследования и механистическим понятием равновесия. Он строит свое «уравнение обмена» в виде весов, на одной чаше которых находится денежная, а на другой— товарная масса.

Фишер оставляет совершенно вне ноля своего исследования качественный анализ денег и их функций и прямо переходит к выяснению количественных отношений между деньгами и товарами. Уже одно это .заранее обрекает теорию Фишера на научное бесплодие, ибо без ясного и научно правильного представления о сущности, функциях и формах денег невозможно решение количественных проблем денежного обращения. Фишер «просто» устанавливает, что деньги суть только «средства обмена» (следовательно без всяких оснований и доказательств отвергает товарную природу денег), и игнорирует все прочие функции денег, например мерила стоимости и сокровища. Не имея под собой твердой теоретической почвы, Фишер пытается отыскать причины колебаний уровня товарных цен или покупательской силы денег. Для этого он строит, пользуясь указанными выше методами, «уравнение» обмена в виде следующей формулы (здесь и в дальнейшем буквы соответствуют русским обозначениям слов).

Так как покупки и продажи совершаются не только за наличные деньги, но и посредством обращения чеков, то Фишер включает в свою формулу также и сумму имеющихся депозитов, которыми пользуются; для чекового обращения. С другой стороны, для упрощения правой части» своей формулы Фишер заменяет 2 цт общей массой товаров, взятой как нечто целое и обозначаемой буквой Т, на которую помножается средний уровень всех цен, обозначаемый как Ц. Тогда формула принимает следующий вид:

где Д означает сумму депозитов, обращающихся при посредстве чеков, а С₁ скорость их обращения. Конечно, если все члены этой формулы даны, то очевидно, что математически легко определить уровень цен или «стоимость» денег.

§ 8. К чему же мы пришли? Очевидно к теории Юма, но только несколько исправленной и дополненной. Если Юм просто противопоставлял наличную денежную массу наличной товарной массе, то Фишер, сохраняя в принципе это противопоставление, лишь уточняет его. Это уточнение заключается в том, что к массе наличных денег прибавляется масса депозитов, обращающихся при посредстве чеков; вся эта масса умножается на скорость обращения денег. Конечно эти поправки весьма существенны, и, внося их, Фишер старается приблизить количественную теорию к действительности.

Но основной в корне ложный принцип количественной теории денег сохраняется полностью: покупательская сила или стоимость денег выводится как частное от деления всей массы денежных знаков (помноженной на скорость их обращения) на всю массу реализованных за данный период времени товаров. Таким образом Фишер повторяет основную ошибку Юма; он пускает в обращение товары без цены, а деньги без стоимости, и рассматривает процесс денежного обращения как простой обмен, следовательно денежную форму стоимости,, как простую или случайную форму стоимости. В общем, критиковать основы теории Фишера — это значит повторять все то, что было сказано относительно теории Юма. Однако Юм, как и Рикардо, лишь догматически, т. е. бездоказательно, утверждал, что стоимость денег определяется их количеством. Фишер же в отличие от своих предшественников пытается это научно доказать. Но может ли служить таким доказательством построенная Фишером формула «уравнения обмена»?

§ 9. Нетрудно понять, что эта формула и выведенное из нее определение Ц никак не могут служить доказательством правильности количественной теории денег. Если то очевидно, что

если мы каким-либо образом сумели статистически определить, что некоторому увеличению Ц в точности соответствует увеличение в правой части уравнения только одного члена Д, то отсюда никак нельзя заключить, что уровень цен (стоимость денег) повысился потому, что увеличилась масса денег, ибо с таким же успехом мы можем утверждать обратное, а именно, что увеличение уровня товарных цен явилось причиной увеличения массы денег.

Но если даже допустить, что уровень цен не может измениться без того, чтобы предварительно не произошло каких-либо изменений в правой части уравнения, то и в этом случае формула не может служить доказательством правильности количественной теории. Дело в том, что ведь изменение Ц, обусловленное правой частью уравнения, зависит от изменения не одной, но 5 переменных величин: 1) массы денег, 2) скорости их обращения, 3) массы чековых депозитов, 4) скорости их обращения и 5) массы товаров.

Конечно и сам И. Фишер прекрасно понимает, что формула сама по себе не может служить доказательством его теории: однако он считает, что если происходит увеличение Д, то обязательно должно произойти увеличение Ц, «ибо все остальные четыре фактора либо остаются без изменения, либо изменяются в том же направлении. Так по его мнению С и С остаются без изменения, если увеличивается Д. также увеличивается при увеличении Д и, следовательно, может только усилить, но отнюдь не ослабить рост Ц. Но доказательства, приводимые Фишером для подтверждения этого положения, как это установлено целым рядом критиков, несостоятельны.

На основании уже сказанного нами в гл. VII, а также на опыте русского и иностранного денежного обращения во время войны наш читатель сможет убедиться, что действительность никак не согласуется с теорией Фишера. Как раз в начале инфляции увеличение Д очень мало сказывается на увеличении Ц, так как увеличение Д компенсируется сокращением С, а также некоторым увеличением Т.

Но если теория Фишера опровергается даже на фактах чистого бумажно-денежного обращения, то нечего и говорить о приложимости «ее к условиям золотого обращения. Здесь причинная связь явлений как раз обратная той, которую устанавливает Фтиер, при неизменной стоимости самого золота Д и Д^ здесь увеличиваются, если возрастает Т, причем эти изменения в правой части формулы (одинаковые в числителе и знаменателе) могут совершенно не отразиться на Ц.

Но доказывать все это — значит повторять все сказанное в 1 отделе… В общем Фишер безусловно совершенно неправильно представляет себе закономерности движения уровня товарных цен как в условиях золотого, так и в условиях бумажно-денежного обращения. Нельзя математическими формулами разрешить вопрос об изменении ценности денег, если предварительно не выяснена сущность тех элементов (и прежде всего Д), которыми оперирует Фишер в своих формулах. Итак, несмотря на всю видимость научности, количественная теория И. Фишера оказывается столь же несостоятельной, как и рассмотренные выше теории Юма и Рикардо.

Единственно, что может быть признано в ней правильным, это следующее: в условиях чистою бумажно-денежного обращения и при предпосылке неизменности всех прочих условий увеличение массы денежных знаков имеет тенденцию повышать, уровень товарных цен. Но так как эти «прочие условия» (скорость обращения, кредит, масса товаров) никогда не остаются неизменными, то указанная тенденция может либо усиливаться, либо совершенно парализоваться действием других факторов обращения. Таким образом механистическая количественная теория денег, даже в условиях бумажно-денежного обращения (следовательно в применении не к деньгам, но к их номинальным представителям) оказывается неправильной: в лучшем случае молено говорить о некоторой тенденции влияния массы денежных знаков на уровень товарных цен, но отнюдь не о том категорическом и абсолютном законе, на котором настаивает Фишер. Наконец следует отметить, что, как установлено в литературе, теория И. Фишера, несмотря на все «усовершенствования», которые он внес в количественную теорию, в некотором отношении стоит ниже теории Юма. Дело в том, «что Юм в своих «Опытах» не только выдвинул основной принцип количественной теории, но старался также выяснить, каким образом возросшая масса денег влияет на уровень цен. Он устанавливает, что лишь постепенно от товара к товару повышаются цены и, следовательно, нет строгой пропорциональности между массой денег п товарными ценами. Фишер же совершенно не анализирует этого процесса и подходит к проблеме чисто механистически, и не случайно он вводит в анализ весы; всякое увеличение тяжести на одной чаше весов поднимает другую чашу вверх; всякое увеличение массы денег точно так же строго пропорционально понижает покупательскую силу денег. Конечно эти аналогии, совершенно неправильны, ибо закономерности социальных явлений не тожественны физическим законам. Таким образом за внешней научностью теории Фишера скрывается чрезвычайно упрощенное и вульгарное представление об экономических делениях, отчасти более упрощенное, чем у Юма—экономиста X VIII в.

Чтобы закончить наш обзор, отметим, что целый ряд современных экономистов, главным образом немецких и австрийских, чувствуя натянутость грубо механистических построений количественной теории, стараются улучшить ее и смягчить остроту ее формулировок. Так прежде всего отрицается необходимость пропорциональности между движением массы денег и уровнем товарных цен. В связи с этим учитываются сложные психологические процессы, которые могут как ослабить, так и усилить действие возросшей денежной массы на уровень товарных цен. Но все эти поправки не могут спасти количественную теорию денег, поскольку, хотя бы и в смягченной форме, сохраняется ее основной тезис. Между тем именно этот тезис «вообще», т. е. в применении к деньгам (а не к номинальным средствам обращения) совершенно неверен.

Что же касается этих так называемых психологических процессов, то следует заметить, что не только увеличение массы денег, но все вообще экономические законы действуют не механически, но через человеческую психику. Однако психические факторы не имеют самостоятельного значения. Психические факторы, в частности «переоценка» наличной массы денежных знаков контрагентами обмена, целиком и полностью объективно обусловлены. Дело не в индивидуальной психике, но в объективных экономических законах. И какие бы поправки «на психологию» ни вносить, количественная теория денег остается ложной в качестве объективного экономического закона, на звание которого она претендовала и ныне претендует.