Банковское дело

§ 1. Мы уже знаем, что при капитализме существуют и такие кредитные отношения, при которых заемщиком не является функцио­нирующий капиталист. Раз налицо товарная форма хозяйства и деньги, значит возможны и кредитные отношения, т. е. движение денег как ссудного капитала. Вот почему «капитал, приносящий проценты, или — как мы можем назвать его, исходя из его старинной формы—ростов­щический капитал вместе со своим близнецом, купеческим капиталом, принадлежит к допотопным формам капитала, которые задолго пред­шествуют капиталистическому способу производства и наблюдаются в разнообразнейших общественно-экономических формациях» (Маркс).

Ростовщический капитал — это форма ссудного капитала, суще­ствовавшая в эпохи, предшествующие промышленному капитализму, это, так сказать, «доисторическая форма ссудного капитала».

Но товарно-денежная форма хозяйства является необходимой пред­посылкой для возникновения ростовщического капитала: «по крайней мере часть продуктов должна превратиться в товары, и наряду с товарной торговлей деньги должны развить свои различные функции» (Маркс). Эти условия существовали задолго до возникновения капи­талистического способа производства, а именно как в средние века (эпоха феодализма), так и в древнем Риме, Греции, Египте и Ва­вилоне (эпоха рабского хозяйства).

Зачатки кредитных отношений и банкового дела историки откры­вают повсюду, где разлагался строй натурального хозяйства, возникали меновые отношения и развивалась денежная форма обмена.

Зачатки банкового дела в Вавилоне, Греции, Египте и Риме

§ 2. Историки предполагают, что банковое дело существовало более, чем за 2 тыс. лет до хр. э. Но вполне достоверные сведения имеются о храмах, практиковавших кредитные операций, а также о существовании в Вавилоне крупного банкирского дома Игиби (его основатель умер в 581 г. до хр. э.). Это банкирское предприятие за­нималось основными банковскими операциями, а именно приемом вкла­дов и выдачей ссуд. Но погашение ссуд и взимание процентов совер­шались главным образом в своеобразной форме: кредитор получал право не на деньги, но на плоды урожая с полей должника. Ссуды выдавались как под расписку, так и под залог. Кроме ссудных опе­раций дом Игиби практиковал разного рода комиссионные операции как по покупке, продаже и хранению товаров, так и по инкассированию денежных платежей. Наконец этот предок современных банкиров вы­ступал и в качестве поручителя по сделкам и даже соучастника в торгово-промышленных предприятиях.

Интересные сведения имеются относительно древней Греции. Здесь так же, как и в Вавилоне, банкирскими операциями занимались храмы и корпорации жрецов. Храмы были надежными местами для хранения ценностей: в храм Апполона в Дельфах стекались денежные вклады со всей Европейской Греции, в храм Артемиды в Эфесе, притекали вклады с Малоазиатского побережья и т. д. Эти же храмы занима­лись и ссудными операциями.

В дальнейшем развитие торговли, связанное с персидскими войнами, привело к широкому развитию, наряду с товарной торговлей, торговли деньгами. Возникает частный банкирский промысел, центром которого стали Афины.

Афинские банкиры были прежде всего менялами, а также храни­телями денежных вкладов торговцев, посредниками в платежах, и лишь в связи с этими функциями они занимались также и ссудными опера­циями. Эти менялы-банкиры совершали в Афинах свои операции под открытым небом на деревянных столиках. От греческого слова «стол» и произошло название греческих банкиров — трапезиты.

Предполагают, что к концу V в. до хр. э. в Греции уже возникла специализация банкирских операций. Одни трапезиты специализиро­вались на меняльном деле, другие на денежно-комиссионных операциях и, наконец, третьи на собственно-банкирских операциях, т. е. выдаче ссуд, преимущественно под вещный залог. Так как эти «банкиры» взи­мали высокие проценты, то они пользовались в народе дурной славой. Но таково же было отношение к ростовщикам и в средние века.

Греческие трапезиты имели уже и примитивное банковское счето­водство. Уже в IV в. в Афинах стали практиковаться и жиро-платежи, и даже слово «списывать» стало означать то же, что и «платить».

Помимо частных банкиров, крупные операции производили и храмы, которые практиковали также и кредитование городов: имеются сведе­ния об одном городском займе, предоставленном Делосским храмом на 5 лет.

В Египте существовала государственная монополия банкового дела. В столичном городе — Александрии находился Центральный банк, ко­торый имел отделения в других городах; отделения нередко сдавались па откуп частным лицам. Эти откупщики имели монопольное право совершать банковские операции, но за эту монополию они обязаны были исполнять для государства казначейские функции. Помимо этих последних они занимались в общем тем же кругом банковских опера­ций, как и вавилонские и греческие банкиры. Предполагают, что еги­петские банкиры производили также и учет денежных обязательств до наступления срока, а также акцептные операции.

В Риме сведения о банковском деле относятся к III в. до хр. э. Здесь банкирскими операциями, как предполагают, занимались сначала приезжие греки — трапезиты, и лишь позднее появились и местные банкиры, которые назывались аргентариями. Как и в Греции, здесь также развивается специализация банкирских операций: специализи­ровавшиеся на меняльном деле банкиры назывались пумулляриями, специализировавшиеся на ссудных операциях — аргентариями. В Риме уже имелись развитые юридические формы кредитного оборота, в осо­бенности в отношении взыскания долговых сумм, банковского счето­водства и т. и. В связи с этим последним возникает возможность и развития жиро-оборота. В эпоху Римской империи возникают и госу­дарственные банки, в круг деятельности которых входит собирание налогов и вообще разного рода казначейские функции. Но в отличие от Египта в Риме не существовало монополии банковского дела.

Банковое дело в средние века

§ 3. С крушением Римской империи исчезло и древнее банкирство. На смену ему приходят в XI—XII вв. банкиры-евреи и итальянцы-ломбардцы, а также флорентинцы и венецианцы. И здесь так же, как и в древние века, банкиры были прежде всего менялами и храните­лями ценностей и лишь в связи с этой деятельностью стали практи­ковать активные операции. Самое название «банк» происходит от генуэзских менял XII в., которые подобно древним трапезитам про­изводили свои операции на базарной площади за столиками, назы­вавшимися «банками».

Меняльное дело в этот период было абсолютно необходимой при­надлежностью торгового оборота ввиду наличия, бесконечного множе­ства монетных единиц в мелких феодальных государствах и широко практиковавшейся в тот период порчи монет феодалами и частными лицами. Не меньшее значение для того периода имела и переводная операция: чтобы избегнуть риска по перевозке денег, купец вносил банкиру деньги и получал от него переводный вексель на банкира в другом государстве или городе, с которым первый банкир находился, выражаясь современным языком, в корреспондентских отношениях. Со своей стороны этот второй банкир трассировал векселя на первого банкира. Именно в связи с этой практикой денежных переводов впер­вые возникли векселя, которые вначале были исключительно переводными, и лишь позднее появились простые векселя (некоторые историки оспаривают этот взгляд на происхождение векселя).

Банкиры-корреспонденты время от времени должны были погашать свои взаимные долговые обязательства: в этих целях они несколько раз в год в определенные дни съезжались на генуэзские вексельные мессы (ярмарки), на которых большая часть взаимных обязательств, наподобие современных расчетных палат, взаимно погашалась без на­личных денег.

Средневековые менялы были прежде всего торговцы деньгами, а торговля деньгами в ее «чистой форме», т. е. обособленно от кре­дитного дела, касается только технической стороны одного момента товарного обращения, именно денежного обращения и вытекающих из пего различных функций денег (Маркс).

Благодаря депозитным и переводным операциям, в руках средневе­ковых банкиров скапливались крупные денежные суммы, которыми они пользовались для своих активных ростовщических операций.

Поэтому наряду с торговлей деньгами средневековые менялы (так же как и древне-греческие, египетские и римские менялы) занимались также и собственно банкирским промыслом, т. е. кредитными опера­циями. Вообще торговля деньгами в историческом ее развитии свя­зана с кредитными операциями: «торговля деньгами получает полное развитие, когда к ее… функциям присоединяется заключение займов, выдача ссуд и торговля в кредит, — а это всегда происходит уже в самом ее начале» (Маркс).

Средневековые банкиры, стремясь к максимальной наживе, мало считались с известными нам принципами банковской политики. Среди их активных операций на первом месте стояли ссуды королям и го­родам, которые, с одной стороны, далеко не всегда были надежной формой вложения средств, а с другой стороны, закреплялись за заем­щиком на долгие сроки. Сколь тесна была связь между банкирами и королями, можно понять, например, из того, что при Карле IV евреи-банкиры организовали и руководили финансовым управлением, воору­жали граждан, снабжали войска и т. п. Отсюда ясно, что дела бан­киров связывались с судьбой королевств, их финансовым положением. Так, в 1345 г. неплатеж долгов двумя королями привел к банкротству крупнейших в тот период банкирских домов Варди и Перуччи.

Банкиры-евреи и банкиры-ломбардцы того периода были типичными ростовщиками: они взимали по 100 и 200% годовых!

Формы ростовщиче­ского кредита и его историческая роль

§ 4. Ростовщический кредит, как установил Маркс, существовал в двух характерных для него формах. «Эти две формы следующие: во-первых, ростовщичество при помощи денежных ссуд знатным расто­чителям, преимущественно землевладельцам; во-вторых, ростовщиче­ство при помощи денежных ссуд мелким владеющим условиями своего труда производителям, к числу которых принадлежит и ремесленник, но в особенности крестьянин… Разорение богатых земельных соб­ственников ростовщиками и эксплуатация ими мелких производителей в Одинаковой мере приводят к образованию и концентрации денежных капиталов». Если крестьянин попадал в беду и обращался к ростов­щику, то он превращался в его вечного должника, ибо условия его производства не позволяли уплачивать высоких процентов. «Достаточно, чтобы у мелкого крестьянина пала корова, и он уже не в состоянии снова начать свое воспроизводство в старых размерах. Следовательно он попадает в руки ростовщика и, раз попав к нему, никогда уже более не освобождается» (Маркс). «Ростовщичество не изменяет способа производства, но присасывается к нему как паразит и исто­щает его до полного упадка. Оно высасывает его соки, обескровли­вает его и заставляет воспроизводство совершаться при более жалких условиях. Отсюда народная ненависть к ростовщикам…» (Маркс).

Ростовщический кредит был одним из мощных факторов разруше­ния феодализма и крушения мелкого товарного хозяйства. Ленин в своей книге «Развитие капитализма в России» показал, что и в Рос­сии торгово-ростовщический капитал закабалял мелких самостоятель­ных товаропроизводителей, лишал их средств производства и в конеч­ном счете — превращал в наемных рабочих. Ту же роль играл ростов­щический кредит и в других странах.

Поскольку же ростовщический кредит обслуживал рабовладельцев и феодалов, постольку «обремененный долгами рабовладелец или фео­дальный сеньор высасывает больше, потому что из него самого больше высасывают» (Маркс). «Итак,—говорит Маркс,—ростовщичество раз­рушает и уничтожает .античное и феодальное богатство и античную и феодальную собственность. С другой стороны, оно разрушает и разоряет мелкокрестьянское и мелкобуржуазное производство, коротко говоря, все формы, при которых производитель еще является собствен­ником этих средств производства». В этом смысле ростовщический капитал содействовал разрушению одного способа производства и появ­лению другого (капиталистического). Таким образом ростовщичество «является мощным рычагом в процессе образования предпосылок для промышленного капитала» (Маркс).

Профессиональное оборудование для кухни ресторанов www.neutralequipment.ru.